Почтовая станция Джиль-Арык (ныне ж/д станция, Кыргызстан). 1882 г // https://rus-turk.livejournal.com/tag/
Т. Волкова, кандидат истор. наук, комментарии: Всем знакома повесть А.С. Пушкина «Станционный смотритель», которая начинается словами: «Кто не проклинал станционных смотрителей, кто с ними не бранивался?» Ушедшая в прошлое фигура смотрителя дорожной станции, который менял уставших лошадей, в XIX в. была очень важна и для частных, и для государственных людей. В 70-х гг. XIX в. после завоевания Российской империей Средней Азии в Туркестане проложили первые колесные дороги, по которым шло почтовое сообщение. Вдоль дорог располагались почтовые станции, на которых смотрителями служили государственные чиновники самого низшего 14-го разряда. Одна из таких дорог соединила Чуйскую долину и Иссык-кульскую котловину. В 1871 г. на р. Кутмалды (современный Кыргызстан) была построена конно-базовая почтовая станция, которая состояла из двух изб и юрты.
В 1885 г. на этой затерянной в горах станции произошла встреча двух представителей российских немцев XIX в., каждый из которых типичен для своего времени. С одной стороны, это Павел Иванович Шрейдер (1841-н.ХХ в.), обрусевший немец, православный, кадровый военный, боевой офицер, закончивший службу в чине генерала. В момент встречи он, полковник, служил старшим адъютантом в штабе войск Туркестана, был личным секретарем ген. М.Г. Черняева. С другой стороны – смотритель станции, чиновник низшего разряда Карл Иванович (его фамилию полковник не упоминает, даже имя и отчество звучат в устах Шрейдера, как нарицательные). Карл Иванович сообщил, что он из г. Риги, из остзейских (прибалтийских) немцев. Станционным смотрителем он служил уже 25 лет, одинок, и на родину не собирался. Это были две фигуры, стоявшие на разных полюсах общества, хотя и немцы. Характерно образцовое отношение Карла Ивановича к своей службе, что П.И. Шрейдер относил за счет его немецкого происхождения.
П.И. Шрейдер. По Окраине (От Ташкента до Каракола). Путевые очерки. – СПб.: тип. В.В. Комарова, 1893
//https://rus-turk.livejournal.com/633366.html
[Извлечения]
[глава XI]
Надо отдать справедливость станционному смотрителю, остзейскому немцу, что, благодаря ему, эта пресловутая станция, несмотря на неблагоприятные условия, содержится по крайней мере весьма чисто и опрятно. Смотритель сам также является к приезжающим чисто, безукоризненно одетым, что невольно бросается в глаза среди этого захолустья, да еще ночью.
Едва я вошел в юрту, где горели уже две стеариновые свечи в отлично вычищенных медных подсвечниках, как явился ко мне и вытянулся в струнку один из Карлов Ивановичей, высокий, стройный, уже весьма пожилой мужчина. Продолговатое, обрамленное расчесанными рыжеватыми баками лицо его было симпатично. Серые глаза глядели серьезно и задумчиво. Одетый на нем с немецкой аккуратностью черный форменный сюртук, застегнутый на все до последней пуговицы, при этом мягкая, предупредительная манера и вежливость сделали бы честь любому и выше по положению чиновнику, заседающему не на Куть-Малдинской станции.
…………..
— Вы, вероятно, смотритель? — обратился я к нему возможно приветливее и, подавая руку, попросил его садиться и напиться со мною чаю, так как тут же внесли самовар, о котором я даже и не говорил, но потому что такой уже заведен был здесь порядок.
Несмотря на XIV класс и форменные пуговицы, даваемые станционным смотрителям в ограждение их от «оскорбления действием», он как-то нерешительно протянул свою руку, едва дотронувшись пальцами до моей руки, и только после настойчиво повторенной мною просьбы решился сесть против меня на край табуретки.
— Та́, я смотритель, г. полькофник.
— Давно вы станционным смотрителем? — спросил я его.
— Двадцать пять ле-ет, г. полькофник, — растягивая слова и с сильным немецким акцентом отвечал мой Карл Иванович.
— Как 25 лет? и неужели все здесь? — спрашивал я его, припоминая, что в 1873 году, проезжая здесь, я его не видел.
— Никак нет, стесь я тесять лет, а раньше был в Семипалаты-ынске тоже на станции.
«Ну, — подумал я, — и десять лет выжить в такой трущобе сто́ит любого юбилея, и нужно для этого иметь большой запас мужества и действительно немецкое терпение. Кругом глушь, два-три киргиза-ямщика, вот и все народонаселение».
………..
…я решил остаться и подождать рассвета. Поблагодарив заботливого о моем «старофье» Карла Ивановича, я просил его пораньше разбудить меня и велеть приготовить к тому времени самовар.
— Будьте пакойны, г. полькофник, фсё пудет катофо, — ответил предупредительный немец и, раскланявшись, ушел.
Едва засветлел восток, как на столе появился шумевший самовар, а за ним у двери вытянулся исправный смотритель, все такой же чистый, опрятный, но с несколько утомленным лицом. Оказалось, что, опасаясь опоздать и тем нарушить немецкую аккуратность, он совсем и не ложился спать.