Владимир Андреевич Ауман. 2023 г. Фото: О. Клименко

Т. Волкова, кандидат истор. наук, комментарии:  В.А. Ауман хорошо известен как ученый и участник немецкого общественного движения России и Казахстана. Он кандидат исторических наук, автор более 300 научных работ, в том числе по истории немцев. Ему присуждено звание заслуженного работника культуры РК. 10 июня 2023 г. В.А. Ауману исполнилось 85 лет. Свой юбилей Владимир Андреевич  отметил в с. Банновке Фёдоровского р-на Костанайской обл. В это село в 1941 г. их семью  депортировали из Украины.  Волею судеб его мама осталась одна с детьми. Маленькому Володе  тогда было только три года. «Детство мое пришлось на военные и послевоенные годы», — говорит он. Детская память сохранила многое, но особенно ярко запомнились  праздники. Больше всего он рассказывает о Рождестве.

Ауман В. Предисловие // Рецепты народной кухни этнических немцев Казахстана. – Алматы: АОО немцев Казахстана «Возрождение», 2013. – 72 с.

[Извлечения]

[С.9] У моей матери жило шестеро детей двух её сестер (обеих угнали в трудармию). От тех памятных времен, несмотря на голод и лишения, у детей сохранились светлые воспоминания. Я до сих пор вспоминаю эти рождественские дни, и жалею, что сегодня они практически забыты. Обычно в Рождество нас, детей двух сел [села Банновка и Чеховка Костанайской обл.– Т.В.], собирали в большом доме старика пастора Брумма, усаживали за большие столы, и мы все напрягались в ожидании. Раздавался шум, стук в окно, затем мы слышали грохот и звон цепей. В вывернутой шубе, ватных штанах, больших валенках и меховой шапке, опоясанный этими цепями, с прутом в руке в комнату вваливался этот самый Пельцникель [персонаж, наказывающий за плохие поступки-Т.В.]. Страшным голосом, называя имена некоторых из нас, этот Пельцникель перечислял шалости, требуя кого-то к себе. Мы залезали под стол, забивались в углы, под кровати. Я вдруг угадывал в этом страшилище Альму Бенке, и кричал, что я её узнал. Мне же первому и доставалось. В общем, била она по рукам плеткой, заставляла кусать цепь, пока я не умолкал или меня замолчать и покориться заставляла мама. После того, как Пельцникель наводил порядок, начиналась работа Кристкинд [ребёнок-ангел, обычно в образе девушки. раздающей подарки-Т.В.], и мы испытывали блаженство от угощения. Кроме пряников [их делали из так называемого «мёда» из свеклы-Т.В.] давали печеную свеклу и тыкву. <…>

Память особенно хранит эти дни Рождества <…>.

Вольфганг  Рудольфович Загерт. 1985 г. Фото из личного архива В.Р. Загерт.

Т. Волкова, кандидат истор. наук, комментарии:  В.Р. Загерт – известный специалист сельского хозяйства Казахстана. В 2020 г.  награжден Почетной грамотой РК.  Однако в свое время он с трудом получил образование.   Вольфганг Рудольфович Загерт  родился в Казахстане в 1939 г. Его родители  были депортированы в 1936 г. из Житомирской обл. по национальному признаку. Местом поселения была определена точка № 33 в трех км от ст. Шортанды Карагандинской обл. (по админделению 1930-х гг.) Семья, как и другие спецпоселенцы, находилась под надзором комендатуры. В период массовой депортации с   1941 г. режим был ужесточен. Уже в декабре 1941 г. главу семьи Рудольфа Адольфовича забрали в трудармию,  в 1944 г. его осудили на 8 лет по 98-й статье. Мать Линда Филипповна одна поднимала двоих сыновей. Вольфганг мечтал стать агрономом. В 1952 г. после семи классов школы он попытался поступить в Кутыркульский сельхозтехникум (г. Щучинск), неплохо сдал экзамены. Но кто-то из абитуриентов-фронтовиков пошел к директору техникума и выразил возмущение тем, что «мы кровь проливали на войне, а вы каких-то пацанов принимаете, да еще фашистов». В техникум Загерта не приняли, якобы он не прошел по конкурсу… «Это был первый случай с моей национальностью», — подводит черту Вольфганг Рудольфович. Тем не менее,  он упорно шел к своей цели, получил среднее образование, решил поступать в институт. Вот тут-то случился второй случай с его национальностью. Об этом рассказывает сам Вольфганг Рудольфович.

В. Р. Загерт.  Мои воспоминания. Наше безрадостное детство и юность. Рукопись. 8 с. Личный архив В. Р. Загерта. (Рукопись любезно предоставлена автором).

[Извлечения]

В 1958 году я закончил 10 классов и стал первым человеком в династии Загерт, имеющим общее среднее образование. Моя мечта стать агрономом продолжала жить! В этом году у нас на малой родине в Акмолинске открылось первое высшее учебное заведение – Акмолинский сельскохозяйственный институт с тремя факультетами: агрономический, инженеров-механиков и землеустроительный. И поехал  я на родину с учетом того, что я местный, и в институт я поступлю. [По семейным обстоятельствам Вольфганг некоторое время проживал на севере Свердловской обл. – Т.В.] Я уже выбрал Акмолинск. И вторично захотел стать законодателем полевых культур. Сдал вступительные экзамены по моим меркам хорошо: две четвёрки и тройка по русскому языку и литературе, но снова не прошёл по конкурсу. Хотя другие ребята и девчата с таким же количеством баллов и даже меньше были приняты. Я возмутился и пошёл выяснять причину, почему и как я не прошёл. Пошёл к директору Духову, но его не было и сказали, что его не будет два-три дня. Я пошёл к заму по учебной части Гендельману М.А. Он меня внимательно выслушал и задал один вопрос: «Вот кто вы по национальности?» Я ответил: «немец». Он мне говорит: «Вы немец, а я еврей. Я доктор наук, а директор – кандидат, но он директор, а я у него заместитель. Теперь понятно?» Я сказал «да», хотя не сразу все понял. Но потом до меня дошло! Он вызвал женщину из приёмной комиссии и дал ей указание, чтобы она меня зачислила студентом заочного отделения. Она говорит, что заочного отделения нет, а он ей говорит: «Будет, и вот вам первый студент-заочник».   Так я стал студентом-заочником. […..] Вот это и был второй случай с моей национальностью!

Много казусов было и раньше, и позже, но разве все упомнишь, да и надо ли все запоминать и обо всем помнить, и на все дурацкие выкрутасы и высказывания реагировать.

Казахские охотники с беркутами. Фото Л.К. Полторацкой, сделанное во время пребывания Бременской экспедиции в Семипалатинской обл. 1876 г. 

Т. Волкова, кандидат истор. наук, комментарии: Альфред  Брэм (1829-1884), знаменитый немецкий ученый-зоолог и путешественник. Он много лет путешествовал по Африке, Испании, Норвегии, арабскому Востоку, овладел арабским и турецким языками, изучил Коран. За этнографические очерки о Африке Йенский университет присвоил ему докторскую степень. А. Брэм написал много книг, но всемирную известность ему принесло иллюстрированное издание «Жизнь животных» в трех томах.

В 1876 г. Общество немецких северо-полярных путешествий (г. Бремен) при поддержке русского купца-мецената А. Сибирякова организовало научную экспедицию в Западную Сибирь и казахские степи  Семипалатинской и Семиреченской областей. В экспедицию входили зоолог Отто Финш (руководитель),  д-р Альфред Брэм и адъюнкт штаба короля Вюртенбергского граф Карл фон  Вальдбург-Цейль-Траухбург, а также переводчик. По Семипалатинской области экспедицию сопровождали губернатор  Владимир Полторацкий и его жена Любовь Полторацкая, которая сделала уникальные фотографии во время путешествия. Исследователи собрали богатый материал по зоологии, минералогии, а также истории  и этнографии казахов. Известно, что в Германии  ученые устроили  несколько выставок о казахском путешествии. А. Брэм и О. Финш написали книгу «Путешествие в Западную Сибирь в 1876 г.», которая была переведена на русский язык. Альфред Брэм оставил поэтические воспоминания о казахской земле и народе, населяющем эту землю. Он писал, что вольная степь сформировала образ казаха: «чувство самостоятельности и свободы, какое вызывает широкая степь, сообщает внешности киргиза [т.е. казаха – Т.В.] уверенность и достоинство».

О встречах немецких путешественников с казахами рассказала Л.К. Полторацкая, присутствовавшая при этом. Она писала, что местные жители с почтением отнеслись к д-ру Брэму как знатоку Корана и называли его «Улькен-немец» — «Большой немец». Приведенный ниже эпизод начинается с того, что Брэм рассказывает собравшимся казахам о своем путешествии в арабские страны.

Л.К. Полторацкая. Бременская экспедиция в Семипалатинской области // Природа и охота. 1879. № 3 // https://rus-turk.livejournal

[Извлечения ]

 По мере того, как переводчик переводил Алтыбаю [казахскому старшине, потомку батыра Барака – Т.В.] рассказ Брэма, этот рассказ передавался киргизам [здесь и далее – казахам – Т.В.], всунувшим свои лица в юрту, толпе, окружавшей ее; если было что-то смешное, дружный хохот раздавался в юрте и потом подхватывался кругом, но вдруг киргизы отхлынули от юрты, и сидевшие в ней солидные старшины стали из нее выглядывать с видимым желанием последовать за своими. Д. [доктор – Т.В.]Финш перед юртой играл на гармонике. […] …через несколько минут д. Финш был окружен такою же толпой, как и ученый его товарищ. Вслед за нашими гостями и мы вышли из юрты. Луна освещала ярким, почти дневным светом долину, где лето и зима так чудно сливались; кругом сияли снежные вершины, голубоватым, как бы фосфорическим светом; между исполинским деревьями светлели серебристые залежи снега, а под нашими ногами расстилался ковер роскошнейших трав, усеянных цветами. Долина была так волшебно хороша, что даже такой бедный инструмент как гармоника и простые мелодии, игранные д. Финшем, казались необыкновенно хороши. Надо прибавить, что аккомпанементом мелодий д. Финша был не перелив фортепианных «Каскадов» и «Ручейков», а действительно гармонические всплески, грохотанье и непрерывные переливы горных потоков.

Переселенцы, следующие в Тургайскую область // https://humus.livejournal.com/5265183.html

Т. Волкова, кандидат истор. наук, комментарии: С к. XIX в. нарастает волна переселений крестьян из европейской части России на восточные окраины империи. Среди них были и немцы, в основном из Поволжья и Украины. На переселенческих пунктах правительственные чиновники регистрировали их, выделяли места назначения и выдавали пособия. В г. Оренбурге, откуда крестьяне направлялись в казахские степи,  таким чиновником служил В.Л. Кигн-Дедлов. Владимир Людвигович Кигн, писавший под псевдонимом Дедлов, выходец из немецкой семьи, писатель, публицист, путешественник. Ученик И.С. Тургенева, сподвижник А.П.Чехова, друг Д.И. Менделеева, И.Е. Репина и многих других выдающихся людей.

Наблюдение за переселенцами привело В.Л. Дедлова   к выводу, что земель хватило бы, если бы крестьяне вели хозяйство  рационально. Он сравнил разные этнические группы крестьян и сделал ценные замечания. Но что же отличало немецких крестьян-переселенцев от других? Очевидец дал свой ответ.

Дедлов (В. Л. Кигн). Переселенцы и новые места. Путевые заметки. — СПб., 1894

//https://rus-turk.livejournal.com/438549.html?view=comments#comments

[Извлечения]

Но между немцами и нашим братом [т.е. русскими крестьянами – Т.В.] большая разница. Для немца переселение на восток — печальная необходимость, и он идет туда лишь в том случае, если уж никак не может одолеть вздорожавшей земли на родине, если есть хоть малейшая возможность остаться, он остается; а оставшись, он как раз вовремя меняет систему полей, меняет орудия обработки почвы; не тужит, что овцеводство отжило свой век, и овечий выгон заменяет полями пшеницы; заметив, что кукуруза стала выгодней пшеницы, он сеет кукурузу; заметив, что пошли в ход русские вина, он закладывает в Бессарабии и Таврии виноградники, которые уже теперь достигли весьма внушительных размеров.

…….

……. Русский переселенец редко знает вполне точно, куда он идет. Немец переселяется только тогда, когда земля или куплена, или заарендована. Русский ужасно не любит вести дело начистоту, — писать контракты, совершать купчие, давать и брать расписки, — и все норовит верша́ть «по совести», «промеж себя», все норовит делать дела с башкирами, да с горькими офицерскими вдовами, да с купцами, незаконно арендующими инородческие земли; платить у нотариуса он не любит, а старается отделаться «темными»; являть документы ему страшно, и явке он предпочитает основательное распитие магарычей. В результате такого ведения дел нередко оказывается, что горькая офицерская вдова выходит продувной бестией, и переселенческая толпа, мечтавшая обработать вдову, видит себя в мертвой петле.

……….

Это только наши русаки идут на Восток по звездам и «по слухам». Немец переселяется по географической карте и основательно проштудировав закон о переселенцах, притом в точном переводе на немецкий язык, обязательно сделанном для него немецкой колонистской газетой в Одессе. Закон дает переселенцам некоторые права, и немец не упустит случая воспользоваться ими; закон налагает известные обязанности, — и немец исполнит их с величайшей аккуратностью. Он должен явиться в переселенческую контору для регистрации — и действительно является.

……….

Немцы  ……. начинают вытаскивать из боковых карманов своих пиджаков большие конверты, наполненные бумагами. Чиновник раскрывает и видит собрание документов, заключающее в себе всю историю переселяющегося немца. Тут и увольнительные свидетельства, и приемные приговоры, и паспорта, и переписка с поверенными в Ташкенте по приобретению земли, и арендные контракты, и запродажные, и купчие. И все это аккуратно написано, засвидетельствовано, заявлено, подписано, припечатано. Все крепко, ясно, нерушимо. Везде, где следует, — неустойки и вознаграждения за убытки. Ни горьких офицерских вдов, ни купеческих архиплутов, словом, ничего «по совести», а все на бумаге.

……….

Но этим он [т.е. немецкий переселенец – Т.В. ] не ограничивается. Он просит, чтобы ему указали надежного киргиза [т.е. казаха-проводника – Т.В.], который подрядился бы доставить его на верблюдах в Ташкент, и затем дня два будет ходить с киргизом [казахом. – Т.В.] к чиновнику, чтобы тот помогал ему торговаться и сочинять условие. Это тоже его право: чиновник обязан оказывать переселенцам всякое зависящее от него содействие.

Почтовая станция Джиль-Арык (ныне ж/д станция, Кыргызстан). 1882 г // https://rus-turk.livejournal.com/tag/

Т. Волкова, кандидат истор. наук, комментарии: Всем знакома повесть А.С. Пушкина «Станционный смотритель», которая начинается словами: «Кто не проклинал станционных смотрителей, кто с ними не бранивался?» Ушедшая в прошлое фигура смотрителя дорожной станции, который менял уставших  лошадей,  в XIX в. была очень важна и для частных, и для государственных людей.  В 70-х гг. XIX в. после завоевания Российской империей Средней Азии в Туркестане проложили первые колесные дороги, по которым шло почтовое сообщение. Вдоль дорог располагались почтовые станции, на которых смотрителями служили государственные чиновники самого низшего 14-го разряда. Одна из таких дорог соединила Чуйскую долину и Иссык-кульскую котловину. В 1871 г. на р. Кутмалды (современный Кыргызстан) была построена конно-базовая почтовая станция, которая  состояла из двух изб и юрты.

В 1885 г. на этой затерянной в горах станции произошла встреча двух представителей российских немцев XIX в., каждый из которых типичен для своего времени. С одной стороны, это Павел Иванович Шрейдер (1841-н.ХХ в.), обрусевший немец, православный, кадровый военный, боевой офицер, закончивший службу в чине генерала. В момент встречи он, полковник, служил старшим адъютантом в штабе войск Туркестана, был личным секретарем ген. М.Г. Черняева. С другой стороны – смотритель станции, чиновник низшего разряда Карл Иванович (его фамилию полковник   не упоминает, даже имя и отчество звучат в устах Шрейдера, как нарицательные). Карл Иванович сообщил, что он из г. Риги, из остзейских (прибалтийских) немцев. Станционным смотрителем он служил уже 25 лет, одинок, и на родину не собирался.  Это были две фигуры, стоявшие на разных полюсах общества, хотя и немцы. Характерно образцовое отношение Карла Ивановича к своей службе, что П.И. Шрейдер  относил за счет его немецкого происхождения.

П.И. Шрейдер. По Окраине (От Ташкента до Каракола). Путевые очерки. – СПб.: тип. В.В. Комарова, 1893

//https://rus-turk.livejournal.com/633366.html

[Извлечения]

[глава XI]

Надо отдать справедливость станционному смотрителю, остзейскому немцу, что, благодаря ему, эта пресловутая станция, несмотря на неблагоприятные условия, содержится по крайней мере весьма чисто и опрятно. Смотритель сам также является к приезжающим чисто, безукоризненно одетым, что невольно бросается в глаза среди этого захолустья, да еще ночью.

Едва я вошел в юрту, где горели уже две стеариновые свечи в отлично вычищенных медных подсвечниках, как явился ко мне и вытянулся в струнку один из Карлов Ивановичей, высокий, стройный, уже весьма пожилой мужчина. Продолговатое, обрамленное расчесанными рыжеватыми баками лицо его было симпатично. Серые глаза глядели серьезно и задумчиво. Одетый на нем с немецкой аккуратностью черный форменный сюртук, застегнутый на все до последней пуговицы, при этом мягкая, предупредительная манера и вежливость сделали бы честь любому и выше по положению чиновнику, заседающему не на Куть-Малдинской станции.

…………..

— Вы, вероятно, смотритель? — обратился я к нему возможно приветливее и, подавая руку, попросил его садиться и напиться со мною чаю, так как тут же внесли самовар, о котором я даже и не говорил, но потому что такой уже заведен был здесь порядок.

Несмотря на XIV класс и форменные пуговицы, даваемые станционным смотрителям в ограждение их от «оскорбления действием», он как-то нерешительно протянул свою руку, едва дотронувшись пальцами до моей руки, и только после настойчиво повторенной мною просьбы решился сесть против меня на край табуретки.

— Та́, я смотритель, г. полькофник.

— Давно вы станционным смотрителем? — спросил я его.

— Двадцать пять ле-ет, г. полькофник, — растягивая слова и с сильным немецким акцентом отвечал мой Карл Иванович.

— Как 25 лет? и неужели все здесь? — спрашивал я его, припоминая, что в 1873 году, проезжая здесь, я его не видел.

— Никак нет, стесь я тесять лет, а раньше был в Семипалаты-ынске тоже на станции.

«Ну, — подумал я, — и десять лет выжить в такой трущобе сто́ит любого юбилея, и нужно для этого иметь большой запас мужества и действительно немецкое терпение. Кругом глушь, два-три киргиза-ямщика, вот и все народонаселение».

………..

…я решил остаться и подождать рассвета. Поблагодарив заботливого о моем «старофье» Карла Ивановича, я просил его пораньше разбудить меня и велеть приготовить к тому времени самовар.

— Будьте пакойны, г. полькофник, фсё пудет катофо, — ответил предупредительный немец и, раскланявшись, ушел.

Едва засветлел восток, как на столе появился шумевший самовар, а за ним у двери вытянулся исправный смотритель, все такой же чистый, опрятный, но с несколько утомленным лицом. Оказалось, что, опасаясь опоздать и тем нарушить немецкую аккуратность, он совсем и не ложился спать.