Эдуард Абрамс в возрасте 14-ти лет. 5 августа 1949 г. С. Константиновка, Акмолинская обл.  Фото из: Э. Абрамс. О прожитом и пережитом. Воспоминания и размышления переселенца-Aussiedlera. [Рукопись].

Т. Волкова, комментарии: Эдуард Генрихович Абрамс (1935-2017) назвал свои воспоминания «О прожитом и пережитом. Воспоминания и размышления переселенца-Aussiedlera». Рукопись написана им для своих потомков в к. 1980-х гг. в Германии, куда переехала семья.

Эдуард Абрамс родился в Украине в Донецкой обл. в учительской семье. В 1938 г. его отец Генрих Абрамс был арестован и расстрелян. В начале октября 1941 г. шестилетний Эдуард вместе с матерью и и трехлетней сестренкой Эльвирой (вскоре умерла) был депортирован в Акмолинскую обл. Здесь в с. Константиновка прошли остальные годы его детства и юности.  Как бы не было тяжело и голодно, он всегда стремился учиться, много читал. Из текста рукописи видно, что Эдуарду были присущи здравомыслие и целеустремленность. Благодаря упорству и труду он сумел получить высшее образование, достигнуть успехов в жизни. 

    В фрагменте описана следующая ситуация. Спецпоселенцы не имели паспортов, что лишало их многих прав. Дети состояли на посемейном учете до 16 лет, затем их ставили на персональный учет под контроль комендатуры. Ограничения с немцев будут сняты только 13 декабря 1955 г.  

[Э. Абрамс] О прожитом  и пережитом. Воспоминания и размышления переселенца-Aussiedlera. [Рукопись]. [к. 1980-х гг.]. – 130 с. // Архив семьи Абрамс. Цифровая фотокопия рукописи любезно предоставлена семьей Абрамс Т.П. Волковой.

[Извлечения из текста]

[С. 55]  4 сентября 1951 г. мне исполнилось 16 лет и в этот же день меня вызвал к себе комендант Торопеев. Придя к нему, я увидел там своего ровесника Андрея Ката. Взглянув на нас, комендант сказал:«Вот что, парни, вам исполнилось 16 лет и вы, как все граждане СССР должны получить паспорта, а поскольку вы спецпересленцы, то я должен поставить вас на спецучет». Затем он дал нам бланки для заполнения анкетных данных. Андрей не мог этого сделать, так как был малограмотным, поэтому я заполнил анкеты на себя и на него. Через неделю мы получили временные паспорта,

[с.56] в которых уже стоял штамп о том, что мы поставлены на спецучет как лица немецкой национальности, со всеми вытекающими из этого условиями. Это означало, что мы без разрешения коменданта не имели права покидать село, а без разрешения районного отдела внутренних дел – пределы района. В случае нарушения этого правила, нам грозило лишение свободы сроком до двадцати лет. Ежемесячно, в установленные дни, я теперь, как и все немцы, обязан был приходить к коменданту для того, чтобы расписаться и, таким образом, подтвердить, что я есть немец – потенциальный государственный преступник. Я почувствовал себя униженным и оскорбленным до глубины души.

    Всего полгода назад, когда меня принимали в комсомол, мне говорили, что я теперь отношусь к самому передовому отряду советской молодежи, перед которым открыты все пути-дороги. А теперь я – государственный преступник. Моему самолюбию был нанесен жестокий удар. Так мне, дураку, и надо, «нечего было со своим свиным рылом лезть в калашный ряд», то бишь немцу лезть в комсомол. Сколько же раз в жизни мне еще придется испытывать унижения только из-за того, что я родился немцем?

Фрида и Клавдий Божедомовы с детьми. 1970-е гг. Фото из семейного архива М.О. Клее.

Т. Волкова, комментарии: Фрида Иоганновна Божедомова ( в дев. Штыкель) приехала в Казахстан вместе с мужем в 1958 г. на целину. Родилась Фрида Штыкель  в 1923 г. в Крыму. В 1937г.  по подозрению в контрреволюционной деятельности   на 10 лет  был осужден ее отец, который скончался в лагере. Через год в 1938 г. без доказательства  вины приговорили к расстрелу  деда. В стране шла так называемая «немецкая операция»  НКВД. Двадцать лет  спустя суд снял с Иоганна и Готфрида Штыкелей обвинения «за отсутствием события преступления». Но тогда,  в 1930-е годы, семье пришлось очень тяжело. Фрида как старшая из детей   в ночное время подрабатывала в пекарне. 18 августа 1941 г.  её вместе с матерью  и двумя сестрами депортировали  в Сибирь. В декабре 1942 г. Фриду и ее  сестру Валю забрали в трудармию. Они попали на шахты в г. Анджеро-Судженск Кемеровской  обл.  В 1943 г. сюда же отправили  мать и 15-летнюю  Олю. Все они работали под землей. Даже в этих  нечеловеческих условиях юная Фрида жила мечтами о своем любимом, который воевал на фронте. Но вдруг от Александра перестали приходить письма, и она больше никогда ничего о нем и не узнала…

О тяжелой, но и счастливой судьбе Ф.И. Божедомова рассказала в своих воспоминаниях, написанных для потомства.

Ф. И. Божедомова. Именем  Всевышнего, прислушайтесь! [Рукопись]. [2003-2006 гг]. – 224 с. [на рус. и нем. яз.] // Личный архив Маргариты Оттовны Клее, правнучки Ф.И. Божедомовой. Цифровая фотокопия рукописи предоставлена в Виртуальный музей немцев Казахстана Л. Эскерхановой (г. Актау) в 2022 г.

[Извлечения из текста]

[С. 32] 1945 год. Октябрь. В наш город Анжеро-Судженск прибыла большая группа ребят. Одинаковая военная форма говорила за то, что это были бойцы, вернувшиеся с войны. Первая встреча с ними состоялась в шахте, глубоко под землей. Клавдий Николаевич [Божедомов – Т.В.], ставший моим мужем и отцом моих детей, словно Богом был направлен на тот участок, где я работала. Лицо в шахте рассмотреть было трудно, потому что его покрывал угольный «грим». С его появлением работать стало легче. В момент поломок или по другим причинам он все чаще появлялся возле моей установки. Отец был старше меня на 4,5 года.

[C. 65] Клавдий Николаевич был свободным человеком, а я по-прежнему оставалась под надзором НКВД. Наши встречи становились все более теплыми и серьезными. Решение о женитьбе пришло к нам с февральскими морозами и метелями. Мне сегодня трудно сказать, была ли у нас любовь, но я дорожила чувством, которое испытывал ко мне близкий человек. Мы хорошо понимали друг друга. Вдвоем было легче перенести невзгоды, голод и нищету.

Свадьбу справлять мы не стали, и мне не ведомы чувства, которые испытывает невеста в свадебном наряде. Состоялось лишь бракосочетание. Вместо белых туфель на ногах были резиновые чуни (галоши), с черными портянками, пропитанными углем. Вместо белого платья – юбка, сшитая из матрасной ткани. Не было колец, как и не было традиционного шампанского. Ели сваренную в мундирах картошку с квашенной капустой, выданные за перевыполнение сменной нормы, в качестве дополнительного пайка соленое сало и хлеб. Друзья нам подарили хорошее настроение, пожелали прочного семейного брака и веры в завтрашний день. Вот и все.

    В первые годы семейной жизни «притирались» друг к другу. Мы оказались очень разными не только по национальности, но и по духу, воспитанию, культуре. Мы не спорили, чьи обычаи и традиции лучше. Наоборот отец сам считал, что в немецких семьях больше поучительного, больше взаимопонимания и трудолюбия. Его золотые руки и изобретательность поставили его вне конкуренции с другими мужчинами. [……] Я в свою очередь тоже старалась обеспечивать порядок и мир в семье. [……] … я поняла, что никогда ни при каких обстоятельствах нельзя опускать руки в трудную минуту, надо бороться за то, что тебе в жизни так дорого.

Иван Каммер с матерью Амалией Генриховной Каммер.  Пермская обл., с. Березовая Старица. 1950-е гг. Фото из личного архива Т.И. Осиповой (Каммер)

Т. Волкова, кандидат истор. наук, комментарии: Иван Иванович Каммер свои  «Воспоминания о прожитой жизни с периода 1940 по 1987 год» писал исключительно для родных. Но, как и у других людей, в его судьбе было много событий, значимых для всех. Важно не столь само событие, а, скорее, чувства, мысли и переживания, которые смог изложить автор. В частности, ему удалось передать трагедию безотцовщины, из-за которой были сломаны жизни многих детей депортированных, независимо от национальности. Пагубные последствия депортации и трудармии отразились на состоянии семей. Часто родители погибали в лагере. Однако, случалось,  в трудармии создавали новые семьи, из-за чего тоже оставались  осиротевшие дети. 

     Рукопись  И.И. Каммера написана на 23  тетрадных листах в к. 1980-х гг.  Он сообщает о себе, что родился в 1934 г. в Саратовской обл. В 1941 г. его с родителями  депортировали в Сибирь. В 1942 г. отца отправили в трудармию, где он женился вновь. И.И. Каммер, будучи уже взрослым человеком, переехал в Казахстан. О своем довоенном детстве он вспоминает как о счастливом времени. Семья была крепкая, дружная. Мальчик очень любил отца и гордился им, поэтому глубоко пережил его  уход, тем более, в тяжелые годы депортации.

И.И. Каммер. На добрую память детям и внукам. Воспоминания о прожитой жизни с периода 1940 по 1987 год.  [Рукопись] – 23 л. — Личный архив Татьяны Ивановны Осиповой (Каммер), дочери И.И. Каммера.  

[Извлечения из текста. Стиль и пунктуация автора сохранены.]

[Л. 7] Началась мирная жизнь. В 1945 г. стали возвращаться с фронта отцы моих друзей а мой отец в которого я так верил и так гордился к нам не вернется никогда. Он изменил нам и женился на другой женщине. [Л.7а] Не знаю не берусь судить родителей кто виноват из них мать или отец. Но как вела себя мать мне известно я с ней был все время и ничего плохого сказать не могу а вот как вел себя отец этого сказать не могу. Но факт он к нам не вернулся, пусть им судьей будет бог.

[Л. 10а] …я на своей собственной жизни испытал безотцовщину. Если бы я рос с отцом я даю гарантию у меня бы жизнь пошла по другому руслу. У меня были способности к учебе, меня тянуло к технике. Я может быть стал бы большим ученым в области техники. Но увы дальше токаря по металлу 6 разр. не вышел. Ну ладно я сейчас не сильно убиваюсь – рабочим человеком быть тоже почетно. Но я привел пример кем бы мог быть если у нас в семье было бы все нормально и все на своих местах. А то получается мать делит со мной кусочек хлеба пополам а отец в это время занят другим. Значит он не на месте.

Т. Волкова, комментарии:Оттон Оттонович Баум (1842-1892) – садовод, брат известного ученого-лесовода Семиречья  Эдуарда Оттновича Баума. В 1873-1876 гг. О.О. Баум главный садовник, а с 1883 г. –  заведующий Верненским казенным садом (ныне Центральный парк культуры и отдыха г. Алматы). Оттон Баум при поддержке администрации Семиреченской области  начал в Казенном саду разведение тутовых деревьев  для шелководства.  Распространение шелководства как народного промысла  в г. Верном шло  успешно, что отмечал в 1883 г. военный губернатор  области генерал-майор А.Я. Фриде. Однако позже этот опыт был забыт.  Шелководство в Семиречье не получило развития, но тутовые деревья обогатили местную флору.

Докладная записка главного садовника Верненского казенного сада О.О. Баума исправляющему должность военного губернатора Семиреченской области Е.А. Россицкому об устройстве в саду тутовой плантации // Парки и скверы города Алматы. 1868-1916 гг.: сб. архивных документов и материалов. – Алматы: Онер, 2005. – С. 27.

[Извлечения из текста:]

11 марта 1874 г.

   Вследствие приказания вашего превосходительства предоставить мои соображения относительно устройства тутовой плантации при здешнем Казенном саде, я имею честь представить вашему превосходительству следующее.

    По моему личному счету в настоящее время находятся в Казенном саду 2500 молодых 3-х летних деревьев шелковицы, к ним прибавятся 2000 деревьев из Ташкента, … которые и будут высажены в продолжении настоящей весны на место устраиваемой плантации.

<…>   …было бы возможно, с одной стороны, увеличить постепенно саму плантацию сада, с другой же, продавая известное число деревьев посторонним лицам, дать случай окрестным жителям в свою очередь устраивать свои плантации, что могло бы впоследствии способствовать распространению шелководства в окрестностях г. Верного.

Т. Волкова, комментарии:Вилли (Василий) Мунтаниол (1931-2019) — ветеран национального движения российских немцев, публицист, писатель. Он родился в Казахстане, т.е. был «местным» немцем в отличие от депортированных. Но во время войны все немцы находились на  режиме спецпоселения. С июля  1954 г. в СССР начинается снятие контроля  с некоторых групп немцев. Среди них был и Вилли, активист, комсомолец. Всем спецпоселенцам документы стали выдавать с марта 1955 г.  В своей книге В. Мунтаниол рассказывает, как в сентябре 1954 г. его вдруг вызвали в Хромтаускую  районную комендатуру Актюбинской обл. и предъявили прибывшие на его имя документы из Москвы. Он пишет о себе в третьем лице — Вася, Василий.

Мунтаниол В. Ты виноват уж тем, что немец: Автобиографический документально-художественный роман-трилогия о российских немцах. Кн. 1-2. – [Б.м.]: Montana Verlag, 2008, с. 108-109.

[Извлечения из текста:]

… Вася мигом пробежал бумагу глазами и не поверил, что в ней от имени и с маленьким красным штампиком ЦК КПСС о контроле за исполнением, поступило официальное предписание о снятии Мунтаниола Василия Васильевича со специального комендантского учета. Предложено заменить ему временное удостоверение на пятилетний паспорт без ограничений и с правом проживания в любом районе страны.

     Стало жарко. Закружилась голова. И «Мантальон» [так искажали его фамилию] схватился за косяк двери, чтобы не упасть.

<…>  Пришла паспортистка, пригласила Василия с документами к себе, и часа через полтора 23-летний парень положил в карман свой первый паспорт. Затем расписался и вышел на улицу в какой-то необычной растерянности. Так и подмывало закричать во всю глотку, чтобы его родители, живущие в Хромтау, за тридцать километров, услышали зов радости и тоже примчались сюда сбросить ярмо поднадзорных. Но такое позволение они получат только через два года.

Т. Волкова, комментарии: К своей статье «Свидетели преступлений…» историк Виктор Кригер приложил четыре подлинных письма трудармейца Вильгельма Кромера, которые он перевел с немецкого языка и снабдил комментариями.  Семья Кромер осенью 1941 г. была депортирована из Закавказья в Павлодарскую область. Уже через два месяца в н. 1942 г. глава семьи Иосиф и его единственный сын 19-летний Вильгельм были отправлены в трудовые лагеря Свердловской обл. В мае 1943 г. Вильгельм скончался, очевидно,  от голода. 

Письмо, отрывки из которого здесь приведены, по предположению В. Кригера было передано с кем-то, поэтому не подверглось цензуре.

В. Кригер. Свидетели преступлений. Письма российских немцев из «трудовой армии» в 1942-1945 годах // Рейн-Волга-Иртыш: из истории немцев Центральной Азии. – Алматы: изд-во «Дайк-Пресс», 2006. – С. 205-206. (Извлечения).

Написано 29 июля 1942 г.

Добрый вечер, любимые мама и сестры! Сейчас я хочу написать Вам несколько слов, как у меня обстоят дела.  <…> Сейчас я нахожусь в больнице при лагере <…> … У меня дизентерия и вообще чувствую себя очень ослабшим за 6 месяцев. Надеюсь скоро выписаться, так как болезнь не очень серьезная. Вы не должны по этому поводу беспокоиться. <…>

   Время течет здесь так медленно и муторно мне, как никогда раньше не было. Сегодня мне приснился сон. Мы все были дома, вместе с тётями Бертой и Генриеттой. На столе стояли два больших самовара. Я пошел в подвал за вином и держал подмышками два сдобных пирога по метру длины каждый.

Прежде всего мы начали есть риппельсуп [национальное блюдо, в подсоленную кипящую воду добавляют взболтанное яйцо] и жидкую манную кашу. Затем пили чай с пирогом, потом ели штрудель [свернутые ленты дрожжевого теста, приготовленные на пару] и в заключении жареную картошку с бараньей поджаркой, запивая ее вином. Не правда ли, хороший сон? Так проходят у меня все дни и ночи в мыслях о родном доме.

   Если вы можете и у вас есть что послать, то пришлите побольше чеснока и лука. Спасибо за посылки, они пришлись мне очень кстати. Вы, наверное, думаете, что я тут понаписал всякого. Я надеюсь на скорую встречу, обнимаю и целую вас всех.

Вильгельм Кромер 

Фотокопии писем Вильгельма Кромера размещены в экспозиции нашего музея под грифом 2.1.4 Письма из трудармии Вильгельма Кромера.

Т. Волкова, комментарии: Писатель Сергей Карпов родился (1963 г.) и вырос в пос. Фрунзе Кустанайской обл., где жило много немцев.  Офицер-танкист, прошел службу в Афганистане. Пережитое привело его к литературному творчеству. Одна из тем его книг и очерков – депортация немцев, жизнь немцев в Казахстане. В отрывке из интервью журналистке Н. Рунде, приведенном ниже, он вспоминает  о своем детстве и о соседях-немцах. 

Рунде Н. Немцы – часть мой Родины [Интервью с С. Карповым] (Извлечение) // Deutche Allgemeine Zeiung, 12 мая, 2022// https://daz.asia/ru/nemtsy-chast-moej-rodiny/

[Извлечения из текста:]

Говорить о быте немцев можно бесконечно, но я хочу рассказать о своем восприятии. Немецкий дом для меня пахнет молочным сепаратором. Нет, не работающим сейчас, а уже выключенным, разобранным, отмытым и убранным в чулан до следующего раза. А вот запах чего-то чистого после молока остался – это и есть немецкий дом моего детства. Молоко и чистота! Это говорит об основательности, о достатке в этом доме, о чистоте в нем! О том, что здесь есть сливки, сметана, масло, но после того, как они изготовлены, всё старательно прибрано. А незабываемый, непередаваемый, неповторимый вкус пряников, которые пекла Эмма Михайловна Квинт?! Все ребятишки на улице их называли «немецкими» или «квинтовскими», что для нас было абсолютно тождественно! О молочных продуктах у немцев вы можете узнать больше на сайте нашего музея