Фрида и Клавдий Божедомовы с детьми. 1970-е гг. Фото из семейного архива М.О. Клее.
Т. Волкова, комментарии: Фрида Иоганновна Божедомова ( в дев. Штыкель) приехала в Казахстан вместе с мужем в 1958 г. на целину. Родилась Фрида Штыкель в 1923 г. в Крыму. В 1937г. по подозрению в контрреволюционной деятельности на 10 лет был осужден ее отец, который скончался в лагере. Через год в 1938 г. без доказательства вины приговорили к расстрелу деда. В стране шла так называемая «немецкая операция» НКВД. Двадцать лет спустя суд снял с Иоганна и Готфрида Штыкелей обвинения «за отсутствием события преступления». Но тогда, в 1930-е годы, семье пришлось очень тяжело. Фрида как старшая из детей в ночное время подрабатывала в пекарне. 18 августа 1941 г. её вместе с матерью и двумя сестрами депортировали в Сибирь. В декабре 1942 г. Фриду и ее сестру Валю забрали в трудармию. Они попали на шахты в г. Анджеро-Судженск Кемеровской обл. В 1943 г. сюда же отправили мать и 15-летнюю Олю. Все они работали под землей. Даже в этих нечеловеческих условиях юная Фрида жила мечтами о своем любимом, который воевал на фронте. Но вдруг от Александра перестали приходить письма, и она больше никогда ничего о нем и не узнала…
О тяжелой, но и счастливой судьбе Ф.И. Божедомова рассказала в своих воспоминаниях, написанных для потомства.
Ф. И. Божедомова. Именем Всевышнего, прислушайтесь! [Рукопись]. [2003-2006 гг]. – 224 с. [на рус. и нем. яз.] // Личный архив Маргариты Оттовны Клее, правнучки Ф.И. Божедомовой. Цифровая фотокопия рукописи предоставлена в Виртуальный музей немцев Казахстана Л. Эскерхановой (г. Актау) в 2022 г.
[Извлечения из текста]
[С. 32] 1945 год. Октябрь. В наш город Анжеро-Судженск прибыла большая группа ребят. Одинаковая военная форма говорила за то, что это были бойцы, вернувшиеся с войны. Первая встреча с ними состоялась в шахте, глубоко под землей. Клавдий Николаевич [Божедомов – Т.В.], ставший моим мужем и отцом моих детей, словно Богом был направлен на тот участок, где я работала. Лицо в шахте рассмотреть было трудно, потому что его покрывал угольный «грим». С его появлением работать стало легче. В момент поломок или по другим причинам он все чаще появлялся возле моей установки. Отец был старше меня на 4,5 года.
[C. 65] Клавдий Николаевич был свободным человеком, а я по-прежнему оставалась под надзором НКВД. Наши встречи становились все более теплыми и серьезными. Решение о женитьбе пришло к нам с февральскими морозами и метелями. Мне сегодня трудно сказать, была ли у нас любовь, но я дорожила чувством, которое испытывал ко мне близкий человек. Мы хорошо понимали друг друга. Вдвоем было легче перенести невзгоды, голод и нищету.
Свадьбу справлять мы не стали, и мне не ведомы чувства, которые испытывает невеста в свадебном наряде. Состоялось лишь бракосочетание. Вместо белых туфель на ногах были резиновые чуни (галоши), с черными портянками, пропитанными углем. Вместо белого платья – юбка, сшитая из матрасной ткани. Не было колец, как и не было традиционного шампанского. Ели сваренную в мундирах картошку с квашенной капустой, выданные за перевыполнение сменной нормы, в качестве дополнительного пайка соленое сало и хлеб. Друзья нам подарили хорошее настроение, пожелали прочного семейного брака и веры в завтрашний день. Вот и все.
В первые годы семейной жизни «притирались» друг к другу. Мы оказались очень разными не только по национальности, но и по духу, воспитанию, культуре. Мы не спорили, чьи обычаи и традиции лучше. Наоборот отец сам считал, что в немецких семьях больше поучительного, больше взаимопонимания и трудолюбия. Его золотые руки и изобретательность поставили его вне конкуренции с другими мужчинами. [……] Я в свою очередь тоже старалась обеспечивать порядок и мир в семье. [……] … я поняла, что никогда ни при каких обстоятельствах нельзя опускать руки в трудную минуту, надо бороться за то, что тебе в жизни так дорого.